Встала ни свет ни заря, почти и не спала – всё как я люблю, в общем. Прибралась в Изольде, смахнула пыль с сундука подарков, в очередной раз задумчиво и долго созерцала наследство старой Яги.
– Открой, – Супчик вернулся с охоты, приземлился мне на плечо.
– Сегодня. Попозже.
– Долго ждёшь, – пожурил меня малыш и улетел на свою любимую балку.
Да, долго. У меня всё начинается не очень быстро, а потом несётся под откос, ни один стоп-кран не остановит локомотив событий. Надеюсь хоть на рельсах удержаться.
***
Завтракать с друзьями – редкое удовольствие.
Тоха был весел, несмотря на заспанный вид, Бастет с аристократизмом английской герцогини ела с фарфорового блюдца, мой кот чавкал и облизывался, какой контраст.
– Может, и его манерам поучишь? – обратилась я к кошке. – Последнее время он как-то распоясался.
– А фто не так с моими манефами? – поднял измазанную в соусе морду Бальтазар.
– Он может быть аккуратным, когда надо, Яга. Мне одного ученика за глаза хватает, – отозвалась Баст. Вот так элегантно меня отшили. Позже она пилила Тоху за растворимый кофе, когда можно сварить нормальный. Я смотрела на них, подперев голову кулаком, и думала, что Ворлиан точно знал, куда кого направить, – вот что значит профессионал. И что-то мне подсказывает – не в шпионаже было дело, ой, не в нём.
Всё это хорошо, но дела сами себя не сделают.
– Тох, что монстрик сказал?
– Что два мира переплелись, – озадачил друг. – Кошак тот неизвестно где на просторах. Из рассказа выходило: рядом огненная река, разрушенный мост и Баюн на высоком столбе сидит, во все стороны глядит, сказки рассказывает. Монстрик видел, как этот котяра точил когти о камни, высекая искры, и всё это глазами Исчадия. Баюн злится, что сидит взаперти, кругом одни души да перекати-поле. У него что-то отняли и отдали моему коту, потому они связаны.
– Будем узнавать, что там у него отняли.
Я отдала другу свой телефон, попросила отсылать иногда родителям фото с отдыха – они не знают, что я вернулась, – благо снимков там великое множество. У меня будет примерно две недели на Пустошь, прежде чем в реальности начнут искать с собаками.
– За Изумрудом ещё присмотрите, я его с собой не возьму, – попросила я друзей.
На повестке дня осталось поговорить с Черномором и с лешими. Хочется по-дружески посидеть, поболтать, поэтому мы заказали в разных местах пиццу в больших количествах и несколько часов встречали курьеров.
– А если их не будет? – спросила Баст.
– Тогда яу всё сам съем, – облизнулся Бальтазар.
***
Нам повезло. Богатыри на пляже, дядька Черномор, конечно, с ними, только тренировка у них странная: маршируют в гидрокостюмах, с ластами и оружием в руках, а командир знай себе покрикивает:
– Первой любовью солдата должен стать устав, второй-старшина!
– Ты что хромаешь? Рожать, что ли, собрался?
– Сейчас разберусь как следует и накажу кого попало!
Мы подошли поближе. Лица у всех до единого багровые: жарко очень сегодня, а Черномор в тени Дуба сидит, смотрит на это дело и травинку жуёт.
– Михаил Юрьевич, день добрый, – осторожно начала я. – Необычные у вас учения.
– О, здравия желаю, защитники отечества! – вскочил на ноги богатырь, пожал руку Тохе. – Дык совсем от рук отбились. Вчерась один в самоволку уплыл с русалками! Подлец. И девки эти – ух! – глаз да глаз нужен. Вечно рядом с базой отираются.
– А Селина там была? – насупился Тоха.
– Да почём я-то знаю, одни хвосты мелькают, хоть окна заколачивай, – посетовал Черномор. – А чёй-то у вас в руках так вкусно пахнет?
Оказалось, что он пиццу никогда не пробовал. Как нанялся на работу долгие годы назад, так из Лукоморья ни ногой. Съел пару кусочков, оценил, подобрел, парней простил. Им мы тоже выдали пиццу. Новенькие на меня с опаской смотрят, а те, кто в битве выжил, вежливо голову склоняют.
Я отправила птиц за лешими. Через час и троица явилась. Поляна под Дубом вполне годится и для пикника, не только для битвы.
– Я сегодня ухожу в кощеево царство, связи со мной не будет.
– Хозяйка, эк вас понесло, сильно надыть? – спросил Нимгир.
– Да, ни минуты покоя.
– Ждать проблем здесь? – хмуро уточнил Бююрчи.
– Надеюсь, что нет.
Мирное небо Лукоморья, шелест листвы необъятной кроны, тихий плеск волн нежно обнимают, как будто просят остаться. Бальтазар мелькает в траве – хвост трубой, бабочек ловит. Тяжелая туша, а прыгает бесшумно. Я вспомнила снежных бабочек из своего сна и девушку, с которой так легко говорить. Мне бы не помешала ещё одна встреча. Подругами так и не обзавелась, одни мужчины кругом.
Отправила парочку ёжиков пробраться к деревне Косые Ложки, узнать, что там князь Андрей строит. Надеюсь, их не заметят, а вернусь – найду их, послушаю.
Мы вернулись в избу. Мрачный Тоха то и дело поглядывал в сторону моря. Я не стала ничего говорить – это его дело. Бастет тоже помалкивала, только подглядывала из-под полуприкрытых век.
Ключ похолодел – души рядом. Работать, работать. Последнюю трапезу на стол, баньку затопить, веник подать.
Эмоции заглушить, проглотить и не рыдать. Правила над дверью, если забуду.
***
Бальтазар тёрся вокруг меня, как самый обычный кот, и подмурлыкивал:
– Давай, не томи, времяу пришло. Ты же воительница, не трусь, он не кусается!
А я смотрела на старый добротный сундук и не решалась открыть крышку. Замка на нём не было, только вертикальный засов – отодвинь и подними, – но я робела.
Воительница, дарительница… В первую очередь я – человек. Я потеряла подругу и до сих пор не оплакала потерю, не открывала подарок – не хотела признавать утрату.
Под пальцами гладкая доска, отполированная за многие века руками прежней владелицы. Петли и другие металлические части самую малость поржавели, но это не беда. Думаю, вы поняли, я думаю о чём угодно, лишь бы не о деле, тяну последние мгновения.
Бальтазар наконец умолк, сидел смотрел на меня своими глазищами, Супчик застыл у него на голове – тоже ждёт. Руки сами потянулись, отодвинули засов, крышка со скрипом поддалась и откинулась.
Святые суслики. Сокровище.
– Ягуся, мы не спим?
– Да вроде нет, котенька.
– Я чувствую себяу крутым.
– По-моему, ты всегда себя так чувствуешь.
В сундуке, на чём-то тряпичном, лежали артефакты, часть из которых мы наблюдали в Музее Магии, только здесь рабочие, я уверена. Широкий меч в украшенных камнями ножнах – кладенец, иначе что ему здесь делать. Серый клубок шерстяных ниток – навигатор сказочного мира. Аккуратно сложенное полотенце с незатейливой вышивкой.
– Волшебное, потом испробуем, что именно делает: мост или реку, – сказал Бальтазар.
Несколько маленьких – с ладонь, похожих на те, что в музее, флакончиков.
– Для живой и мёртвой воды, отличаются символами, и смотри не перепутай, нельзя наливать куда попало, каждой воде свой, – серьёзно наставлял кот.
Я потрясла их: в обоих плещется вода. Мы переглянулись. Супчик пискнул:
– Очуметь.
Да, я согласна с ним. Это бесценно!
– Это кидаешь, и лес вырастает, – объяснил кот про неприметный деревянный гребень.
Я складывала содержимое сундука на полу, добралась и до вещей. То, что показалось мне тряпичным, оказалось скатертью, а в ней завёрнуто сияющее на всю избу перо.
– Жар-птицу ощипали, – довольно кивнул находке кот. – Расстели-ка скатёрку, хозяуйка.
Я расстелила.
– Хочу лобстера! – важно сказал компаньон.
На скатерти появился живой, шевелящий усами лобстер. Скатерть-самобранка, ничего себе.
– Похоже, надо быть конкретней, – отодвинулся в сторону кот.
– Я не буду его готовить, – отпрянула я от здоровенных клешней. Животина явно была не рада и угрожала расправой. – Супчик, кинь его в озеро, пожалуйста.
Мыш легко подхватил несостоявшуюся еду и вылетел за дверь. Лобстер вырывался, но с Супчиком сейчас не всякий справится. Я просто диву даюсь, как он своими крохотными лапками может поднимать довольно тяжёлые грузы. Мы наблюдали, как он разжал коготки и в нашем озере раздался громкий «плюх».
– А теперь представь, если в нашем волшебном озере он вырастет размером с корову, – предположил компаньон.
– Тьфу на тебя, – богатая фантазия тут же услужливо показала картинку с гигантскими клешнями. – Пересмотрел ты второсортных ужастиков.
Бальтазар заказал варёные сосиски без упаковки. Скатерть исполнила.
– Конец твоим ужинам «залей кипятком». Смотри не растолстей только, а то с этим шведским столом можно новые джинсы покупать через неделю. Мр-р.
– За собой смотри лучше. Новые джинсы купить легко, а вот новые волшебные доспехи – вряд ли.
Кот взгрустнул.
На дне сундука, под всеми вещами, лежал новенький блокнот с милыми сердечками на обложке, испещрённый аккуратным почерком. Я пролистнула пару страниц – записи рецептов, а в середине простой, запечатанный воском конверт с выведенной каллиграфическим почерком надписью: «Янине». Я догадалась, что там. Поднять крышку было сложно, а это… Но раз начала, нужно идти до конца.
Пальцы будто онемели, совсем не слушались, я дважды уронила послание, прежде чем мне удалось сломать печать. Небольшой лист пожелтевшей от времени бумаги и вязь изящных букв.
«Здравствуй, моя дорогая!
Если ты это читаешь, значит, битву мы выиграли и меня больше нет. Я рада, что Лукоморье выстояло, хоть и не смогу насладиться победой. Ты не думай, что могла что-то изменить, не принять мой дар, остановить меня, не дать уйти. Время пришло, и мой поступок – закономерный конец, передача эстафеты и последний шанс сделать что-то действительно стоящее.
Яна, ты так молода, наивна, добра. Знаю, что доброта в тебе так просто не могла исчезнуть, она глубоко внутри, под грузом горя, но я просто не могла смотреть, как тьма захлёстывает твою душу, как плещется чёрными лужами в твоих глазах. Это неправильно, так не должно было случиться. Мне так жаль, девочка.
Я приняла решение и подготовилась. Не расценивай дар как жертву или обузу, посмотри на него как на страховочный трос.
Мы были знакомы совсем недолго, но я полюбила тебя как родную внучку, и мне хотелось передать все знания, опыт и уверенность, что у меня есть, тебе, Янина. К сожалению, у нас не было времени. Так что я написала это письмо и закрою ящик в полной уверенности, что ты разберёшься и без меня. Здесь, на этом листке бумаги, позволь дать тебе пару непрошеных советов.
Люби.
Не бойся, ты живёшь один раз, хоть и дольше других, моя девочка. Ты будешь ошибаться, страдать, но это ничто по сравнению с чистым светом любви. Найди в нём подпитку в сложные времена. Помни: любовь не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла. Любовь никогда не кончается, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут.
Не бойся терять.
Близкие уйдут, со временем утихнет и боль потерь, останутся только воспоминания, моменты прожитой с ними жизни, которые ты будешь видеть в пламени очага. Говори им спасибо, за хорошее и плохое, но не держи. Отпускай ушедших.
Ищи себе ровню.
Не разменивайся на мелкое – пожалеешь.
Помни, кто твои друзья.
На этом я, пожалуй, закончу нравоучения. Оставляю тебе в наследство сказочные вещи и книгу своих рецептов. Помнишь те пряники, что ты уплетала за обе щеки? Приготовь и вспомни меня. Ты ведь знаешь: люди живы, пока их помнят.
Я не боюсь уходить, но несколько вещей меня печалят: я не увижу, как ты вырастешь в прекрасную и грозную Ягу, и мне очень жаль Изумруда. Он меня не простит, но ты будь с ним помягче, прошу тебя.
Да будет велик твой путь.
С любовью, Ядвига»
В Убежище шёл летний дождь. Сквозь лёгкие облака проглядывало яркое солнце, и в его свете струи дождя были похожи на серебряные нити, а отдельные капли – на блестящие кристаллы.
– Ничего, Ягуся, надо жить дальше, – Бальтазар кончиком хвоста вытирал мне слёзы.
Я прижимала к груди этот нелепый блокнот и отпускала подругу, становилось легче, будто эти серебряные струи смывали сажу с моей души.
***
Летописец. Заметка №1
Нам предстоит путешествие в Навь, на поиски кота Баюна и кладки Горыныча. Столько загадок кругом, угроз. Быть наблюдателем в такое время и почётно, и тревожно. Я немного опасаюсь неизвестности, шагнуть в туман за Ягой, но мы пережили страшные вещи, надеюсь, хуже уже не будет. Тем более – с таким арсеналом, какой оставила Ядвига, и силами самой бабы Яги. Даже не знаю, писать о подарках в отчёте или нет. Наверное, напишу, не отнимут ведь, а подобное не утаишь долго.
Интересно, как ведёт себя царь Пустоши в своём царстве, откроются ли новые способности у Яги, найдём ли мы, что ищем.
Время покажет.
P. S. Напоминаем, что в товарах группы есть открытки и ключница-Супчик.
